В научном наследии Героя Республики Таджикистан, академика Б.Г. Гафурова особое место занимает «женский вопрос». В своих трудах крупный ученый неоднократно подчеркивал, что общество не может двигаться по пути прогресса без фактического решения женской проблемы. В этой связи выдающийся мыслитель считал, что необходимо на основе использования разнообразных источников тщательно проанализировать и объективно исследовать историю женщин Центарльноазиатского региона, особенно женщин-таджичек с древнейших времен по настоящее время.
Великий учёный, исследуя проблему положения женских масс региона в досоветский период, в своих научных исследованиях пишет, что на протяжении многих веков женщины-таджички находились под жесточайшим многосторонним гнетом. По мнению академика особенно тяжелым было положение женщины в эмирской Бухаре. Так, как действующие в обществе законы Шариата и Адат считали женщину существом низшим по сравнению с мужчиной. Этими законами, способствующими глубокому и дикому закрепощению женщины, она превращалась в рабыню своего мужа, который мог распоряжаться ею как хотел, ибо они давали право мужчине «наносить побои» жене в тех случаях, когда она не была достаточно покорной. Жена должна была безропотно подчиняться своему мужу и быть его послушной рабой, ибо шариатский закон, действовавший в Бухаре, так и утверждал: «муж является владельцем жены, а жена — владением мужа». Жену муж мог избить до полусмерти, мог загнать ее побоями совсем в могилу и никто не вмешивался в это дело. [3, с. 13]
Б. Г. Гафуров отмечает, что даже по истичению 20-и лет падения бухарского эмирата и последующих за данным великим событием для народов региона, особенно женских масс коренных изменений в общественно- политической, социально-экономической и культурной жизни молодой республики все ещё в кишлаках можно было найти старых женщин с телесными повреждениями, сломанными в результате таких побоев руками. [3, с. 13]
Основываясь на первоисточники академик Б.Г. Гафуров в своих трудах пишет, что в этот исторический период: во-первых, женщин покупали как товар и меняли на товар; во-вторых, так как образование признавалось по шариату «вредным» для женщин, они в основной массе от рождения до смерти оставались в невежестве; в-третьих, в обществе довлели социокультурные стереотипы о том, что чем женщина невежественнее, тем она будет послушнее. [3, с. 13]
Исследуя вопрос регулирования брачно-семейных отношений ученый приходит на в выводу о том, что: 1) заключение брака было по существу торговой сделкой, причем даже присутствие женщины при этой сделке не являлось необходимым; 2) обязательной при браке считалась уплата калыма, после чего женщина становилась собственностью мужчины; 3) в Бухаре широко были распространены ранние браки. Восьми—десятилетних девочек выдавали замуж за дряхлых стариков. И этот варварский обычай точно также был освящен законами шариата.
Б. Г. Гафуров в своей брошюре «Падение Бухарского эмирата» (Сталинабад, 1940) приводит текст документа свидетельствующий красноречивей всяких о невыносимом положении, в котором находилась в эмирской Бухаре женщина. Этот документ представляет, из себя выписку из акта присутствия Денауского казия мулло Мир-Рахмана на сделке дехканина Худайберды Тагаймурадова из джамагата Каракии с неким Мир Ахмедом. В тексте сделки пишется:
«Я — Худайберды Тагаймурадов — беру на себя обязательство перед шариатом: получив одну тысячу танги (танга— 15 копеек), имеющих право хождения, отдаю одиннадцатилетнюю девушку сироту Махтаб-ой мулло-Мир Ахмеду. Если я потребую обратно указанную сироту, то я возвращаю обратно ему, полученную мною сумму». [3, с. 14]
Академик в своих исследованиях резюмирует, что затворничество, ранняя половая жизнь и материнство, тяжелое положение в семье калечили женщину и к 25 -—30 годам она нередко превращалась в старуху.
Отмечая рабское положение женщины-таджички в досоветский период Б.Г. Гафуров пишет, что оно закреплялось еще чрезвычайной легкостью развода, правом на который фактически располагал только мужчина. Достаточно было ему трижды повторить такие фразы как «выйди вон», «ты разведена», «я отдаю тебя твоему семейству» и развод считался состоявшимся. Развод по инициативе жены совершался только по разрешению кази, но фактически никогда женщина не обращалась к кази, зная, что он всегда становился в таких делах на сторону мужа.
По мнению Б. Г. Гафурова среди ряда законоустановлений, унижающих и закрепощающих женщину, особое место занимали предписания Корана о парандже. Мусульманские духовники требовали, чтобы на достигшую девяти—десятилетнего возраста девочку надевали паранджу, и она лишалась, таким образом той относительной свободы, которой пользовалась до этого. [1, с. 96]
Характеризуя реакционную роль паранджи, Б.Г. Гафуров пишет, что она представляла собой своеобразный халат синего или серого цвета из хлопчатобумажной, шёлковой ткани или бархата. Символически рукава скреплялись сзади. Паранджу накидывали на голову, и она закрывала всю фигуру женщины от головы до ступней, на лицо спускалось черная плотная сетка, которая мешала женщине дышать и видеть мир. Мусульманская религия требовала, чтобы девочка, достигшая 9-10-летного возраста надевала паранджу и не снимала её до самой смерти.
«Передвижной тюрьмой» называли свой костюм мусульманки.
Следует отметить, что в Коране с поражающей тщательностью формулируются каноны затворничества: «О пророк, скажи твоим женам, дочерям и женщинам верующих, пусть они сближают на себя свои покрывала. Это лучше, чем их узнают, и не испытают оскорбления». [8, с. 337]
По мнению великого ученого в руках муллы и баев паранджа была могучим оружием угнетения женщин. Надевая на нее паранджу, ей давали понять, что она не человек, если её приходится прятать от взоров других.
В своих трудах академик Б.Г. Гафуров отмечает, что насильно натянув на женщину позорный «мешок» рабства, господствующие классы тем самым не просто отдаляли её от общественной жизни, а лишали самых элементарных человеческих прав, попирали её достоинство. [10, с. 12]
Паранджа, покрывающая женщин с головы до пят, являлась не просто особым видом одежды. Облачение в паранджу, скрывающую лицо и фигуру, как бы отнимало у женщины право быть в глазах людей личностью.
Все женщины, облаченные в паранджу, были одинаковы: нечто безликое, движущийся предмет, вещь, которую можно было купить и продать. Фактически паранджа была символом бесправия.
Следует констатировать, что затворничество женщин и ношение ритуальных покрывал особо строго соблюдалось в северных районах исторического Таджикистана, в городах, селениях, на равнине. У горянок же не было специальных ритуальных одеяний.
Женщины и девушки носили на голове просто, какой ни будь халат или частично прикрывали лицо. В некоторых местностях, например, в Хаите они даже не закрывались и не прятались от посторонних мужчин. [13, с. 197] «Паранджа никогда не была типичным элементом костюма горной таджички и проникла например, в Каратыгин незадолго до революции и носили ее сравнительно немногие, главным образом жёны бухарских чиновников и женщины из их окружения. Зажиточные каратегинское женщины надевали её преимущественно во время свадебной церемонии, а также при поездах верхом на лошади в чужие селения. [12, с. 55]
Лицевые занавески чашмбанд (повязка для глаз) и руибанд (повязка для лица) представляли собой прямоугольный платок с мелкими дырочками над глазами и двумя шёлковыми шнуркам с кистями вверху – для обвязывания головы. Появились лицевые занавески сначала в Дарвазе, затем распространились на пространстве Ях-су до Рушана. Следует констатировать, что лицевые занавески также являлись одним из признаков затворничества горянок, предписываемого исламом, но в более легкой форме.
Паранджу не носили и женщины кочевых мусульманских народов, ибо это мешало бы эффективно использовать их труд. Здесь женщины были относительно свободны, — но по существу – тоже в достаточной степени унижены и бесправны. При встрече с посторонними мужчинами они должны были отворачиваться или прикрывать лицо рукавом и концом головного платка. Чужой мужчина не приглашался в дом, где присутствовали женщины. [2, с. 105]
Паранджа и другие обрядные одеяния принижали достоинство человека, препятствовали активному вовлечению женских масс в общественную жизнь. Не случайно поэтому передовые люди Востока поднимая голос протеста против женского бесправия, за приобщение женщины к просвещению выступали против паранджи и чашмбанда. Так, выдающийся азербайджанский поэт Мирза Шафи писал:
Распахни покрывало! Не прячь ты себя,
Ведь не прячутся розы в саду у тебя…
Создана ты под солнцем цвести и сиять.
Перестань же чадрою лицо закрывать!
Вот почему, закрывание лица, ношение паранджи и чашмбанда, особенно в современных условиях является пережитком далекого прошлого, в котором нет ничего национального и народного.
По мнению Б.Г. Гафурова несмотря на тяжелую, бесправную долю, таджикские женщины приобщались к знаниям и создавали произведения, обогатившие сокровищницу таджикской литературы. Поэтессы рисовали картины своей тяжелой и горькой судьбы.
В скрытом от глаз стенами и паранджой мире клокотали сердца тонко и прозорливо реагировавшие на поступь истории. Светлые умы обращали свой взор и связывали надежды народов в рождающейся в муках новой Россией. В преддверии грозного 1905 года поэтесса – просветитель таджичка Дилшод писала:
Угнетатели и угнетенные
Никогда не сойдутся вместе,
Единение возводит
Жизнь народа на трон. [9, с. 8]
Изучая дореволюционную систему жесточайшего подавление народных масс, академик Б.Г. Гафуров приходит к выводу о том, что существующее положение полного бесправия открывали самый широкий простор для любых проявлений самых низменных инстинктов правящей верхушки Бухарского эмирата.
Ученый пишет, что при дворе эмира процветал необузданный разврат. Бухарские чиновники, чтобы заслужить милость эмира, отбирали у родителей дочерей и отправляли их ему в подарок. Так, Гиссарский бек Авлия Кулбай привез эмиру однажды сразу 30 девушек. [3, с. 19]
Б. Г. Гафуров в своих трудах приводит конкретные факты, часто встречающие в записках российского политического агентства в Бухаре. Например, он пишет, что Мирзо Юлдаш Бек Бий-дотхо, который долгое время являлся беком над всем таджикским населением в верховьях Пянджа, силой забирал у дехкан девушек для «духтар-хона» (девичья комната) эмира. По приказанию Мирзо Юлдаша, протестовавшие против этого дикого произвола четверо из пяти захваченных таджиков, были жестоко избиты нагайками и затем подвешены со связанными на спине руками на деревьях, на которых висели все время, пока дотхо обедал в тени деревьев. [3, с. 19] Так же отмечается, что в гарем эмира свозили девушек не только из Бухары. Располагая неограниченными средствами, собираемыми с населения, эмир завел целую сеть контор специальных сводников-маклеров, доставлявших ему девушек, добываемых всякого рода преступными путями в других странах. [3, с. 19]
Характеризуя моральный облик правивших Бухарой, особенно одного из последних эмиров Бухары — Насруллы, (1827-1860гг.), который вступил на престол по трупам убитых им младших братьев, Б. Г. Гафуров пишет, что в течении долгого своего правления этот отвратительный тиран наводил ужас на всю Среднюю Азию. Ведя упорные, но не всегда удачные войны с узбеками Шахризябса, Кокандским ханством, Хивой и Афганистаном, Насрулла являлся у себя дома необузданным деспотом. Творившиеся им неслыханные насилия и зверские казни закончились убийством его жены, ее брата со всеми детьми, совершенным у смертного ложа самого изверга. [10, с. 36]
Ученый отмечает, что чудовищные насилия, грабежи и вымогательства. характерные для эмирской деспотии, стали обычными всюду, где появлялся эмир и его чиновники. Это было причиной острого недовольства населения. Особое возмущение дехкан вызвали мероприятия эмира, направленные к пополнению его гарема. Эмирские чиновники хватали для этой цели даже 8-и летних девочек. Б. Г. Гафуров пишет, что смерть одной из них, замученной Сеид-Алим-хан своем гареме, вызвала волнение в Гиссаре.[3, с. 62]
В книге «Падение Бухарской эмирата» Б.Г. Гафуров приводит описание истинного положения народа в эмирской Бухаре депутатом Верховного Совета Таджикской ССР Файзи Каюмовой, где отмечается, что до революции ее отец, трудясь день и ночь на байских землях, не имел возможность накормить и одеть своих детей. Семь дочерей в их семье владели лишь одним халатом, который надевался по очереди. На всех была одна пара обуви. В зимнюю стужу они ходили босыми по глубокому снегу. Детские неокрепшие тела не могли перенести постоянного голода и холода. Шестеро из детей умерли один за другим. Осталась в живых только сама Файзи-биби. Ей было 10 лет, когда сошел в могилу ее отец. Денег на похороны его у семьи не было. Дехкане кишлака собрали между собой деньги на саван и похоронили главу семейства — Каюма.[3, с. 9]
Известно, что до установления Советской власти в центрально азиатском регионе женский труд широко использовался, не только в домашнем хозяйстве, семейном ремесленно-кустарном производстве, но и у местных работодателей — баев и феодалов, которые в основном пользовались обесцененной трудовой деятельностью женщин в таких сферах, как скотоводство, птицеводство, садоводство, на хлопковых и рисовых полях.
Б.Г. Гафуров отмечает, что особенно безрадостной и мучительной была до революции жизнь дехканки. Она из поколения в поколение несла на своих плечах тяжелое бремя байского гнета. Женщины работали в огороде и в саду, заготавливали коконы шелкопряда, производством хлопка. Необходимо отметить, что женщины не покладая рук трудясь на хлопковых полях, приносили больше половины от общего количества дохода в бюджет семьи.
Кроме жен, в хозяйстве состоятельного человека трудились женщины — служанки, которые также стирали, убирали дом и двор, готовили пищу, ухаживали за скотом, обслуживали жен и детей хозяина. Их изнурительный труд начинался рано утром и продолжался, до позднего вечера, Мужчина-хозяин обращался со служанками крайне бесчеловечно, расплачиваясь за порой адский труд жалкими объедками.
Следует отметить, что с формированием промышленности в центрально-азиатском регионе возникла необходимость в женских трудовых ресурсах. Из года в год постепенно увеличивалось количество женщин-работниц в промышленных предприятиях. Свидетельством этого процесса является тот факт, что если в 1913 году в 702 предприятиях Туркестана работали 20925 рабочих, в числе которых были 3672 женщины 2, то уже в 1914 г. в сфере промышленности края — коконосушилках (90%), винодельческих (3 %) и клееварных заводах трудились 3 тысячи 700 женщин, среди которых были и женщины таджички.
До 1917 года в центрально-азиатском регионе ремесленно-кустарное производство являлось основой сферой, где 51,2 процента работников составляли женщины местной национальности.
Являясь: во-первых, фактически даровой рабочей силой, выгодно используемой работодателями; во-вторых, составляя основную трудовую силу в производственном процессе, женщины преимущественно трудились в таких отраслях, как: шелководческая, ткацкая, ковровая, швейная гончарное дело.
Следует отметить, что непосилен был труд женщин-кустарей, так как производственная техника была крайне отсталой, первобытной. Например, характерной чертой ткацкого производственного процесса, в дореволюционный период, где большинство работников составляли женщины, было: а) ткачихи, трудились от зари до позднего вечера в неприспособленном, сыром помещении; б) в качестве помощи к работе мастериц привлекались их маленькие дети; в) труд ткачих был каторжным и приносил гроши; г) в следствии вышесказанного они влачили жалкое полуголодное существование.
Таким образом, изучение научного наследия академика Б.Г. Гафуров освещающего вопрос о положении женщин- таджичек в досоветский период, приводят к выводу о том, что: во-первых в эмирской Бухаре – в этой стране нищеты, бесправия и жесточайшего угнетения населения, — самым бесправным существом была женщина; во-вторых, женщины-таджички влачили свою жизнь невольницы от рождения и до самой смерти. Они были закрепощены и были покорными рабынями в обществе и семье, закрепившей за мужем право властелина; во-третьих, их продавали, покупали и похищали, они были вещью, которой каждый распоряжался так, как ему вздумается; в-четвертых, от всего мира таджички были отделены стеной, которая казалась непоколебимой, радость жизни им была совершенно чужда, они не знали и не понимали кому нужно это рабство и как от него избавиться; в-пятых, паранджой и чашмбандом восточную женщину отделяли от всего света.
Исследуя и анализируя новый исторический период в развитии таджикского общества в 20 — 30-гг. XXстолетия, коренные изменения и происходивщие трансформационные процессы в общественно-политической, социально-экономической и культурной жизни Советского Таджикистана Б.Г. Гафуров раскрывает: а) сущность осуществляемой гендерной политики; б) особенности процесса эмансипации женских масс; в) кардинальные изменения в положении женщин — таджичек.
Он констатирует, что благодаря социалистическому строю: 1) женщины из домашних рабынь, скованных религиозными предрассудками, всю жизнь приводящих за стенами дувалов, они превратились в полноправных членов общества; 2) наравне с мужчинами стали показывать образцы социалистического отношения к труду.
Б.Г. Гафуров отмечает, что, в Таджикистане — стране, где: а) раньше на сто человек не приходилось и одного грамотного, теперь в числе учительского состава школ можно встретить много женщин – учительниц; б) где раньше ни чего не строилось кроме глинобитых кибиток, работают теперь женщины-архитекторы, женщины-инженеры. Из таджикских женщин выросли десятки настоящих мастеров искусства, замечательных, певиц, артистов, работников кино. Женщина-таджичка, являясь полной хозяйкой своей страны наравне с мужчиной стала управляет государством.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бебель А. Женщина и социализм. – М.: Госполитиздат, 1959. С.97.
2. Белинский В.Г.ёёё Полн.собр.соч.: В 13 т./ В.Г.Белинский.- М., 1953-1959 –Т.5.-С.175-176.
3. Гафуров Б.Г., Прохоров Н.Н. Падение Бухарской Эмирата (К 20-летию советской революции в Бухаре 1920 1940 г.). Сталинабад, 1940. 90 с.
4. Гафуров Б.Г. Ба муќобили фаранљї ва урфу одатњои динї. Сталинобод, Нашрдавтољик, 1940. 36 с.
5. Гафуров Б.Г. Уничтожим паранджу и религиозные предрассудки.
6. Гафуров Б.Г. Паранджа враг женщины// Коммунист Таджикистан. 1940, 14 февраль.
7. Гафуров Б.Г. Не ослаблять борьбы против паранджи// Безбожник. 1940, 22 сентябр
8. Герцен А.И. Сочинения в 9 т.-М.,1955-1958.- Т. 6.-С. 164.
9. Добролюбов Н.А. Избр. Пед.произведения.-/Н.А.Добролюбов.- М.:АПН РСФСР, 1952.-735 с.;
10. Чернышевский Н.Г. Суеверие и правила логики./ Полн. собр. соч.-Т.5.-С. 632-695 и др.
11. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.43. – С.162.
12. Любимова С.Т. Письма из Туркестана // Коммунистка, 1924, № 1-2; Она же. По Средней Азии // Там же, 1925, № 12.
13. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии. -М.:Госполитиздат, 1950.-С.52-53.
14. Фитрат А. Октябрь и женщина Востока. – М.: Партиздат, 1932. –С. 35-39
15. Отмар-Штейн Л. На обработке шелка // Работница, 1925, № I.
16. Охрана материнства и детства в СССР. Сборник нормативных актов. – М.: Юридическая литература, 1986. – С.3.
17. Снесарев А.Е. Военная география России. Изд. второе. / А.Е.Снесарев-С.-Петербург, 1910. -С.77.
18. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – М.: Госполитиздат, 1963. – С.60.
Амриддинзода Зубайда Амриддин- соискатель кафедры историитаджикского народа ТНУ
